Гръцко-турската война

[albireo]

а интересните и важни факти са участието на Фрунзе, Аралов (ГРУ), Мате Залка и бойци от Червената армия (башкирци и татари и други) освободили се от военните действия в резултат на победата над белите и вече ненужни на съветското ръководство, вкл. и на Украйна, която по искане на Ленин и съветското правителство се включва активно за каузата на Ататюрк.

Като разбира се всичко това е подкрепено от автентични източници, независими от гръцката националистическа пропаганда. Без съмнение е така.

[viking heart]

ivanias аз ли разбирам погрешно, или ти се опитваш да намекнеш, че видите ли ако не беше "великото" ГРУ /през този период то прохожда/ и великите другари Фрунзе, Аралов и еди кой си, гърците щяха да ......мамата на турците, а Кемал най-вероятно щеше да си умре като мъченик в някой зандан от гръцките острови. Я ми кажи кои от данните, които си посочвал не са промита информация /подкрепи я с източници, автори, дай оценка за достоверност/. Да не говорим, че ако другарите от ГРУ са били рамо до рамо с Ататюрк по време на войната, то е било от една единствена потребност: разузнаване. И в това няма нищо странно.

[messire Woland]

Иваниас има време до утре сутрин да изясни позицията си и да редактира поста си. Ако не го направи, участието му в този подфорум ще бъде значително по-строго модерирано.

[recidivist]

тази информация е известна. тя е "казионна" и се съдържа дори във всички турски средства, описващи този период.
иначе казано: това е промита информация, информация, която само споменава някакви факти, но крие основните и важните.
а интересните и важни факти са участието на Фрунзе, Аралов (ГРУ), Мате Залка и бойци от Червената армия (башкирци и татари и други) освободили се от военните действия в резултат на победата над белите и вече ненужни на съветското ръководство, вкл. и на Украйнската ССР ( където Фрунзе е командващ фронт, после заместник председател и т.н.), която по искане на Ленин и съветското правителство се включва активно с всички военни средства за каузата на Ататюрк.
А тези данни, които изнасяте са съвсем, ама съвсем недостатъчни, за да обосноват победата на Ататтурк над гърците при Сакария, т.е. там, където е създадена Османската империя.
Макар че дори и да се крие информацията по тази тема, то е достатъчно да видим какво става в наше време в този район на света.
Информацията в този пост е с пропагандна насоченост, поне докато авторът му не приведе доказателства за тезите си.
Воланд

ivanias аз съм чел доста за тази война но във всички източници които съм чел се споменава че помоща от страна на СССР към Турция е била материална и парична. Имало и военни съветници но това което казваш за батальони от Червената съставени от мюсулмани които са се притекли на помощ на Турците никъде не го пише и знаеш ли защото това с батаьолините е пълна измишльотина или по точно казано чиста гръцка пропаганда.

[ivanias]

гръцко-турската война

Няма връзка с темата. От глупаво политизиране в този раздел няма нужда. Беше предупреден, сега следва наказанието.
Воланд

[recidivist]

А ти вземи да се образоващ и не приказвай глупости а вземи прочети малко за тази война не е имали никакви мюсулмански батальони идващи от Съветска Русия ,Ататюрк е победил гърците с тактика.

[SSmart]

A кюрдите?

Мисля ,че ,необяснимо защо, в темата е изпуснат въпросът за участието на кюрдите във разглежданите събития! Само на един от участниците това е направило впечатление. Споменато е ,че кемалисткото движение се основава в Съвас- вилает в западна Турция , който и до момента се счита за кюрдски. Там Мустафа Кемал за да спечели подкрепата на кюрдските емири , и съотвено на въоръжените им сили , обещава независимост на Кюрдистан след войната. След това той вече разполага с безрезервната на този народ в борбата си за власт в Отоманската империя , а по-късно и във войната срещу гърците. В началото те са ядрото на кемалистките сили. Те са и основата на кавалерията им , за чиито подвизи също е споменато. Те са част от "башибозуците"(според гръкомана с ИЗКОННИТЕ територии) ,които извършват погромите.
Друг е въпросът кой как разбира тази независимост. Веднага след войната и след уреждането на дипломатическите и проблеми кемалистите си развързват ръцете и смазват кюрдското движение ,но това е за друга тема!
ЗА крайдунавския елин: Не разбирам защо подценява качествата на турския войник!? По отношение на кланета и грабежи по това време той по нищо не отстъпва на гръцкия, но във военен аспект историята е еднозначно в негова полза!

[Thorn]

ТУРЕЦКИЙ МАРШ ИСПОЛНЯЕТСЯ 120 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ МУСТАФЫ КЕМАЛЯ — АТАТЮРКА
Автор: А ЛЯЛЬКИНА
печать
обсудить
отправить другу
прочесть позже
письмо редактору


Эвакуация из Смирны. Сентябрь 1922 г.


Греческие полки в Анатолии. Июнь 1921 г.


Мустафа Кемаль (Ататюрк)
Создание современной турецкой нации было результатом длительных усилий, в которых Ататюрк играл лидирующую роль. Он спас уцелевшие обломки поверженной в Первой мировой войне Оттоманской Империи, мобилизовав свой народ на борьбу с греческой интервенцией, и сумел отразить империалистическую агрессию Антанты. Он восстановил национальную гордость своих соотечественников, вернул им веру в себя и заложил основы государства, которое превратилось при его последователях в жизнеспособную демократию. Ататюрк присутствует везде в сегодняшней Турции. Его портреты в каждом доме и офисе, на денежных знаках и почтовых марках. Его высказывания выбиты на фасадах зданий. Турецкие политики, независимо от партийной принадлежности, считают себя наследниками Ататюрка.

Победители
и побежденные


Наступление держав Антанты на Палестинском и Македонском фронтах вынудило турецкое правительство 30 октября 1918 г. сдаться на милость победителей. Охваченная анархией и гражданской войной Оттоманская империя стала значительно походить на то, что происходило в большевистской России, превратившейся в необъятное поле битвы, где красные и белые, бандиты, иностранные армии и местные движения за независимость смешались в запутанном и многостороннем конфликте. Судьба Оттоманской империи, вернее того, что от нее осталось, была стержнем ближневосточной проблемы.

Союзники требовали от султана восстановить порядок в Анатолии, и гранд-визирь доверил миссию умиротворения одному благонадежному оттоманскому генералу — 38-летнему Мустафе Кемалю. Кемаль первым делом попросил чрезвычайных полномочий и получил их. Он отправился вглубь Анатолии, где собирал толпы людей, объясняя им, что султан фактически является пленником союзников, и призывал народ к неповиновению правительству и оккупантам. Так начался беспрецедентный турецкий марш за независимость.

Мустафа родился в 1881 г. в Салониках, процветающем портовом городе Оттоманской империи, в семье турецкого офицера. Над его колыбелью отец повесил саблю, определив для сына военную карьеру. По настоянию отца Мустафа получил современное светское образование, а не традиционное мусульманское, как этого хотела его мать. Преподаватели называли способного кадета Кемаль, что означало «Совершенный». Он вошел в число лучших выпускников академии генштаба в Константинополе и был одним из самых образованных офицеров империи.

Молодой капитан примкнул к тайной антиправительственной партии «Единство и Прогресс», имевшей тесные связи с реформистским движением младотурок. В 1908—1909 гг. лидеры младотурок подняли вооруженный мятеж, добились возврата конституции, свергли самовластного султана Абдул-Хамида II и заменили его слабовольным Мехметом V. Героем и организатором этой революции был ровесник Кемаля — Энвер-паша, будущий лидер оттоманского правительства. Позже он станет главным соперником Кемаля в борьбе за власть. Два незаурядных человека шли к созданию турецкой нации в исключительно противоположных направлениях и смертельно ненавидели друг друга.


Достигнув своих целей, младотурки заняли ключевые посты в правительстве и парламенте и постепенно установили диктаторский режим. Энвер женился на племяннице султана, он был на подъеме, но ревниво следил за карьерой Кемаля. Кемаль занялся модернизацией армии, и его репутация среди военных быстро росла. Впоследствии они стали его оплотом в борьбе за независимость.

В то время как Энвер своим распоряжением истребил 1 млн. армян под предлогом их высылки из прифронтовой полосы, Кемаль приобрел известность благодаря успешной боевой операции против союзников в Галлиполи в 1915—1916 гг., принесшей ему славу «Спасителя Стамбула». Он критиковал тесные связи Энвера с немецким генштабом, предсказывая поражение Германии. Военное ведомство, возглавляемое Энвером, слишком сильно полагалось на германских советников и немецкое вооружение.

Кемаль вернулся в Константинополь, когда война закончилась и корабли союзников проходили Босфор. Это зрелище, так же как и оккупация столицы, произвело на него гнетущее впечатление. Кемаль проникся решимостью изгнать оккупантов и начал встречаться с надежными друзьями, чтобы выработать политику спасения Турции. Миссия в Анатолию способствовала реализации его планов.

Союзники настаивали на отзыве Кемаля из Анатолии, султан телеграфировал приказы всем командирам и губернаторам провинций не подчиняться мятежному генералу. Но было поздно, командующий 15-м армейским корпусом генерал Карабекир предоставил свою 18-тысячную армию в распоряжение опального националиста. Кемаль выбрал резиденцией для своих штабов Анкару, расположенную в глубине страны, далеко от султана, моря и пушек британского военно-морского флота. Это решение оказалось оправданным. 6 марта 1920 г. в Константинополе союзники арестовали сочувствующих националистам лидеров и выслали их на Мальту. Гранд-визиря, доверившего Кемалю миссию умиротворения, изгнали. В правительство султана вошли реакционеры, которые распустили парламент и убедили мусульманское духовенство объявить Кемаля и его сподвижников неверными, заслуживающими расстрела на месте. Консервативные и фанатичные улемы считали его отношение к религии оскорбительным, как и увлечение алкоголем и пренебрежение к мусульманским обычаям. Были разосланы приказы об аресте Кемаля. Многие видные деятели бежали в Анкару и присоединились к нему.

Парламент — Великая Национальная ассамблея — собрался в Анкаре 23 апреля 1920 г. Ассамблея приняла основной закон — Национальный пакт — о праве нации на суверенное государство и объявила себя истинным и единственным представителем нации. Определились с названием государства — Турция, исполнительная власть была доверена временному правительству, возглавляемому Кемалем.

Французское и британское военные ведомства предостерегали своих премьер-министров о том, что по крайней мере 27 армейских дивизий потребуется для усмирения взбунтовавшихся турок. Это было гораздо больше того, что оставалось у союзников после проведения демобилизации. Британский генштаб советовал пересмотреть условия мирного договора, но Ллойд Джордж привык встречать силу силой.

Мирное соглашение, которое он предложил султану, было резким. В июне 1920 г. в Севре делегации султана был вручен договор, означавший потерю 80% территории Оттоманской империи, и Кемаль, естественно, отказался его признать. Получив помощь от Советской России, кемалисты заняли восточные провинции. В ночь с 14 на 15 июня 1920 г. войска Кемаля атаковали британский гарнизон возле Константинополя, через месяц националисты обрушились на французов. Британское командование оккупационными силами телеграфировало просьбы о подкреплении. Глава генштаба в Лондоне с сомнением признал, что из войск, находящихся в распоряжении союзников, только греческие были в состоянии боевой готовности, и предложил Кабинету отправить греческую дивизию выручать британцев и французов. Ллойд Джордж встретился с премьер-министром Венизелосом и просил его форсировать условия Севрского договора. Они сошлись на том, что их военные советники преувеличивают трудности.

22 июня 1920 г. греки выступили с равнин на анатолийское плато. На дальнем берегу Дарданелл греческие войска двинулись в восточную Фракию в направлении Константинополя. «Турции больше нет», — с триумфом объявил взволнованный Ллойд Джордж. 10 августа 1920 г. беспомощный султан подписал Севрский договор. Для Оттоманской империи это было равносильно смертному приговору. Казалось, мечта либералов о триумфе эллинизма и христианства скоро воплотится в жизнь.


Проблема состояла в том, каким образом обеспечить нерушимость условий Севрского договора. Войска Кемаля представляли значительную угрозу и в любой момент могли спуститься с анатолийского плато и реоккупировать побережье.

Что бы ни решили в этой связи Венизелос и Ллойд Джордж, их замысел не смог воплотиться в жизнь. Одно из наиболее фантастических происшествий в истории опрокинуло все их планы. 30 сентября 1920 г. молодого греческого короля Александра во время прогулки в дворцовом саду укусила обезьяна. Развившийся сепсис — тогда об антибиотиках еще ничего не было известно — привел к летальному исходу, 20 октября король умер.

Решение сложного вопроса о преемнике престола совпало с выборами в греческий парламент. Результаты оказались фатальными. Вопреки ожиданиям Венизелос проиграл. К власти пришли вернувшиеся из эмиграции противники Антанты. Деметриус Гунарис, непримиримый враг союзников, занял кресло премьер-министра. Константин снова стал королем.

Черчилль писал, что «четверть миллиона людей погибли от укуса этой обезьяны». Британские политики считали, что если бы Александр был жив и Венизелос находился у власти, исход греко-турецкой войны мог оказаться иным.

В конце 1920 г. греки оккупировали западную часть Анатолии и угрожали захватом столице турецких националистов — Анкаре.



Греческая трагедия


Бандиты и оттоманские войска были подавлены главным образом партизанскими силами, которые в конце 1920 г. перешли под контроль Кемаля. Греков было труднее преодолеть, они продолжали свое продвижение по направлению к Анкаре. Но 30 марта 1921 г. греческая армия была разбита генералом Исметом и отступила.

Правительство возложило вину за отступление на командиров, и 7 апреля 1921 г. Гунарис и его коллеги обратились к Иоаннису Метаксасу, видному полководцу, с просьбой возглавить следующее наступление в Анатолии. Метаксас отказался и предупредил политиков, что война в Турции не может быть выиграна. Он упирал на то, что турки обладают выраженным чувством патриотизма и будут сражаться за свою свободу и независимость. Они считают Малую Азию своей территорией, а греков — интервентами, и исторические права Греции не имеют для них никакого значения. Правы они или нет — это другой вопрос. Государственные мужи вежливо выслушали и разъяснили генералу, что отказ от продолжения войны политически нецелесообразен. Отдавая себе отчет в рискованности нового наступления, они настаивали на проведении летней кампании.

10 июля 1921 г. греческая армия предприняла успешное наступление и заняла Эскишехир — железнодорожный центр стратегического значения в западной Анатолии.

Оглушенный поражением генерал Исмет не решался самолично отдать приказ об отступлении. Бремя этого позорного приказа Кемаль принял на себя.

В Национальной ассамблее начался разброд, Кемаль попал под перекрестный огонь критики честолюбивых завистников. Политические противники, личные соперники Кемаля и сторонники Энвера, окопавшегося в Москве, немедленно объединились против него. Он созвал Национальную ассамблею на закрытую сессию и пошел по пути римских полководцев, потребовав назначить себя полномочным диктатором сроком на три месяца. В случае поражения всю вину и ответственность Кемаль поклялся взять на себя. Это требование объединило его сторонников и противников и было удовлетворено.

Кемаль понимал, что остановить греков было делом выживания не только для него, но и для всей страны. Он отвел войска к своей столице, реквизировал у населения продовольствие, одежду, конфисковал лошадей и подготовился к тотальной войне.

14 августа 1921 г. греки начали триумфальный марш на Анкару. В греческой ставке начальник по снабжению предупредил, что растянутая линия коммуникаций будет прорвана, если армия продвинется слишком далеко. Но командиры заверили снабженцев, что не о чем беспокоиться, так как в их намерения не входило продвигаться «слишком далеко и слишком долго». Они уже пригласили британских офицеров принять участие в праздничном банкете по случаю победы.

Первый бой произошел 23 августа, а 26 августа греки предприняли атаку вдоль всей линии фронта. Перейдя реку Сакарья, их кавалерия шаг за шагом, по миле в день, отвоевывала хорошо укрепленные высоты. Тяжелые бои тянулись неделями. В результате греки выиграли контроль над ключевыми высотами, но победа обманула их. Они оказались отрезанными от снабжения. Истощенные, неспособные продолжать борьбу, греческие полки спустились с высот и 14 сентября вернулись на прежние позиции в Эскишехир, откуда началось их наступление месяцем раньше. Кампания была закончена.

В Анкаре благодарная Национальная ассамблея произвела Кемаля в фельдмаршалы и удостоила его высочайшим титулом «Гази» — турецкий эквивалент исламского борца за веру. Каковы бы ни были взгляды Кемаля на религию, война за независимость велась под мусульманскими лозунгами.

Временное затишье на полях сражений продолжалось почти год. В этот период Гунарис и греческий министр иностранных дел отправились искать помощи у союзников. В Европе они встретили мало симпатии и еще меньше сочувствия. В Лондоне им пришлось долго просидеть в приемной для послов со шляпами в руках в ожидании лорда Керзона. Ллойд Джордж только и мог сказать им, что все его коллеги против него и он не может ничем быть полезен Греции. Это совершенно невозможно. Единственное, что британский премьер посоветовал грекам, так это сражаться, несмотря ни на что. Его политический курс в отношении Греции оставался прежним в надежде, что положение дел изменится к лучшему.

В ответ король Константин отозвал три полка и два батальона из Анатолии и послал их на Константинополь с намерением оккупировать его и закончить войну. Безнадежный расчет греческого короля строился на том, что эта угроза вынудит союзников предпринять действия по разрешению кризиса в манере, благоприятной для Греции. Но вместо этого союзная оккупационная армия преградила грекам путь на султанскую столицу.

Отзыв греческих полков из Анатолии позволил Кемалю успешно атаковать ослабленные оборонительные позиции противника. После двух дней жестокого сражения греческие войска в беспорядке отступили.

Все религиозные и национальные терзания встретились в Смирне осенью 1922 г. 13 сентября вспыхнул армянский квартал, затем греческий и европейский. Древняя метрополия была разрушена, и только турецкий квартал оставался нетронутым. Корреспондент чикагской газеты «Дейли Ньюс» на портативной машинке печатал свою статью среди руин: «За исключением грязного турецкого квартала, Смирна прекратила свое существование. Проблема национальных меньшинств решена здесь раз и навсегда».

Внезапная перемена греческой фортуны застала союзников врасплох. Британское правительство, раздираемое внутренними противоречиями, оказалось неспособным выработать действенную политику. Ни Италия, ни Франция не были заинтересованы. Гунарис призывал союзников вмешаться в то самое время, когда французы и итальянцы уже вели с Кемалем сепаратные переговоры.

Через несколько недель Греция и союзники в ответ на угрозу Кемаля интернировать всех греков и армян организовали массовую эвакуацию гражданских лиц. Эрнест Хемингуэй, тогда военный корреспондент канадской «Стар», долго не мог забыть колонну греческих беженцев, растянувшуюся на десятки миль. Его квартирная хозяйка, хорватка по национальности, изрекла старую турецкую пословицу: «Это не только вина топора, но и дерева тоже». Высказывание было точным. Политические лидеры бросились на поиски виноватых. Все утверждали, что вина за катастрофу должна быть переложена на кого-нибудь другого. В Британии, например, было привычным ругать Францию, Италию, большевистскую Россию, но прежде всего США.

Последующее соглашение по принудительному обмену мусульман и ортодоксов между Грецией и Турцией привело к тому, что население Греции стало этнически более однородным, но за счет 1,5 млн. беженцев. Их прибытие вызвало недовольство и множество проблем. Чтобы обеспечить эмигрантов средствами к существованию, перераспределение земли стало необходимой, но абсолютно непопулярной мерой.

Военный переворот, возглавляемый тремя офицерами — двумя армейскими полковниками и одним капитаном военно-морских сил, — почти не вызвал сопротивления. 26 сентября 1923 г. кабинет Гунариса ушел в отставку, на следующее утро Константин отрекся от престола. Мятежные войска вошли в Афины, и лидеры прежнего правительства были арестованы. Несмотря на протесты Британии, Гунарис и несколько министров предстали перед военным трибуналом. Все восемь обвиняемых были признаны виновными в государственной измене. Двое из них приговорены к пожизненному заключению, остальные — к расстрелу. Через несколько часов смертников доставили на один из афинских полигонов. Шесть могил на расстоянии 12 метров одна от другой уже были вырыты. Напротив каждого из приговоренных, в пятнадцати шагах выстроились по команде взводы ликвидации. Отказавшись надеть на лица повязки, Гунарис и его соратники встретили смерть с открытыми глазами.



Смерть в Бухаре


Энвер-паша — военный министр и главнокомандующий оттоманскими вооруженными силами с 1913 по 1918 г., играл ключевую роль во вступлении Турции в Первую мировую войну на стороне Германии. Его военные планы включали пантюркские идеи объединения народов Средней Азии с Оттоманской Турцией.

Крах Российской империи воодушевил ее противников и бывших союзников новыми идеями о переделе мира. Громадные владения России следовало разделить как можно скорее. Это было именно в 1917 г., когда Энвер серьезно планировал расширить Оттоманскую империю на восток и опередить Антанту. Среднеазиатские территории, больше не удерживаемые царем, казались готовыми к захвату и могли компенсировать потери арабских территорий.

Как ни странно, Энвер, будучи военным министром, никогда не информировал свое правительство об истинной ситуации на фронтах, вводил всех в заблуждение докладами о том, что Германия лидирует в войне и выигрывает ее. Поражение Германии оказалось полной неожиданностью для султана и его правительства. 13 октября 1918 г. Кабинет министров ушел в отставку. Новый гранд-визирь взвалил всю вину на Энвера за то, что Оттоманская империя выбрала себе таких неудачных союзников. Бывшему военному министру грозил трибунал.

Германские офицеры, состоявшие на службе в оттоманской армии, помогли ему и его сообщникам ускользнуть через Черное море в Одессу. Позже беглецы объявились в Германии.

В конце лета 1919 г. в Берлине Энвер навестил в тюрьме большевистского лидера Карла Радека. Тот когда-то выступал одним из посредников между германским генштабом, Лениным и Александром Гельфандом (Парвусом), финансировавшим большевистскую партию и отъезд Ленина в Россию в бронированном вагоне. В 1919 г. новым немецким правительством Радек был арестован по обвинению в организации компартии Германии. Тем не менее с ним обращались как с важной персоной и он продолжал свой политический бизнес прямо из тюремной камеры. Сенсационное политическое предложение, которое Радек сделал лидерам младотурок, состояло в том, чтобы Энвер отправился в Москву для заключения направленного против Британии пакта между турками и русскими большевиками. Энвер был непримиримым врагом Британии и России, ни в коей мере не сочувствовал большевикам и едва ли много знал о них. Но Радек заверил его в том, что в Советской России приветствуют всякого, кто поддерживает борьбу против британского империализма.

Энверу удалось попасть в Москву только через год. Он сообщил в германский генштаб о том, что заключил турецко-российский договор о дружбе и русские обеспечат его золотом и всем необходимым. Если большевики в тот момент действительно делали ставку на Энвера, то позднее, осознав всю сложность турецкой политической ситуации, они изменили свое мнение. Первые сомнения возникли в ходе конгресса народов Востока, состоявшегося в Баку в сентябре 1920 г., куда Энвер был приглашен в качестве гостя Коминтерна.

Хотя Энвер утверждал, что его в Кремле принимал Ленин и опекал Зиновьев, он был прекрасно известен делегатам как партнер империалистической Германии и организатор массовых убийств армян. Среди делегатов сформировалась значительная оппозиция, возражавшая против его участия в конгрессе. Турецкие делегаты ясно дали понять Советам, что Москва противопоставит себя Кемалю, если поддержит Энвера.

Энвер отправился в Берлин и принялся покупать оружие для своих целей, планируя вернуться в Турцию, ликвидировать Кемаля и возглавить его войска. Он все еще пользовался поддержкой среди бывших активистов партии младотурок, и его надежды вернуть власть были не так уж беспочвенны. Энвер рассчитывал на советскую помощь, но в Москве не приняли этот проект. В то же время большевики придерживали возле себя Энвера как альтернативу, которой могли сдерживать Кемаля, когда это становилось необходимым. В 1921 г. Энвер поселился в Москве в гостинице «Метрополь» в качестве гостя Советского правительства.

Звезда Энвера оказалась на закате из-за того, что звезда его соперника Кемаля начала восходить. Большевики заигрывали с идеей использования одного против другого, но в конце концов решили выбирать между ними. Летом 1921 г. Кемаль добился первого военного успеха над греческой армией. Политический перевес был на его стороне, и осенью Советы предприняли шаги в направлении союза с ним. 28 января 1921 года кемалисты убили семьдесят турецких коммунистических лидеров, утопив их в Черном море, однако это не помешало Ленину и Сталину встать на путь соглашения с ними. Вредить британцам было одной из главных задач Сталина, поэтому деньги (10 млн. рублей золотом!), вооружение и боеприпасы начали литься потоком через российско-турецкую границу, чтобы помочь националистам избавиться от британцев. Это была первая военная помощь, которую Советская Россия оказывала иностранному движению.

Летом 1921 г. Советы по просьбе Энвера направили его на Кавказ. Энвер заверил Чичерина в том, что не станет выступать против Кемаля, но вовсе не собирался выполнять свое обещание. Он собрал своих сторонников в Батуми на грузино-турецкой границе и пытался пересечь слабо укрепленный кордон. Постоянное проживание турецкого боевика на плохо охраняемой границе ставило большевистских лидеров в неудобное положение по отношению к Кемалю, и они нашли, чем занять Энвера. Ему доверили миссию в Среднюю Азию, в тревожный Туркестан: Москва решила покончить с мятежными басмачами и просила Энвера о содействии. Эта миссия противоречила всему тому, что проповедовали большевики перед приходом к власти, когда утверждали, что позволят нерусским народам Российской империи свободно следовать своим историческим путем. Энвер, без сомнения, имел свою точку зрения на происходящее, но скрыл это от своих большевистских хозяев и направился в Бухару.

К лету 1920 г., за год до миссии Энвера, Бухара оставалась последним бастионом национальной независимости в Средней Азии. Ее территория составляла 136 тыс. кв. км, а население насчитывало около 3 млн. жителей. Структура российского протектората растаяла без следа во время революции. Воспользовавшись ситуацией, эмир хан Абдуль Саид Мир Алим провозгласил независимость Бухары и восстановил автократическое правление, которым когда-то наслаждались его предки. Башня Смерти, построенная в XII столетии, снова была востребована, с ее вершины приговоренных сбрасывали вниз. В окружении прекрасных мальчиков из гарема сластолюбивый эмир правил в своем дворце в деспотической манере средневековых тиранов.

В 1918 г. большевики атаковали Бухару, но небольшая армия эмира численностью 11 тыс. человек выиграла эту короткую войну. Ко времени большевистского рейда Бухара была все еще богата и хорошо снабжалась. Эмират всегда славился плодородными оазисами, и его столица — Бухара — оставалась важным торговым центром в Средней Азии

Начиная с 1918 г. коммерческому процветанию Бухары стал приходить конец. Эмир порвал все торгово-экономические отношения с Россией и остановил разработку ирригационных проектов, начатых русскими инженерами. К лету 1920 г. экономическая ситуация в Бухаре оказалась критической. Недовольство населения и общественные беспорядки вылились в противоборство: организация «Молодая Бухара» сопротивлялась советской интервенции, а большевистская партия приветствовала ее. Оба движения выступали против непросвещенной политики эмира. Летом 1920 г. части Красной Армии под командованием Михаила Фрунзе при поддержке аэропланов и броневиков штурмом взяли город, положив конец бухарскому средневековому режиму.

Эмир, предупрежденный по телефону, бежал из своего дворца вместе с гаремом, прихватив вагон, груженный золотом и драгоценными камнями. Говорили, что он оставил во дворце лучших мальчиков-танцовщиков в надежде позабавить своих преследователей и отвлечь их внимание, задержав таким образом погоню.

Формально Москва предоставила независимость Бухарской народной советской республике. Но войска Фрунзе оставались в городе, и в последующем Бухара вошла в состав Советской России. Лидеры «Молодой Бухары» пытались сопротивляться и бороться за независимость. На склонах холмов восточной Бухары окопались группы басмачей, лояльных к эмиру. Басмачи оставались единственным реальным вызовом большевикам, и даже к концу 1921 года Красная Армия была неспособна их сокрушить.

Энверу предстояло, таким образом, по поручению России предпринять политику умиротворения Туркестана. Он прибыл в Бухару 8 ноября 1921 г. Святейший город Средней Азии, в котором мужчины жили религией, а женщины закрывали лица, излучал его веру. Мужчины Бухары курили опиум, играли в кости, носили тюрбаны и традиционные полосатые халаты. Энвер прибыл в мундире европейского покроя. Но между ним и жителями Бухары существовали невидимые и нерушимые узы мусульманского братства. Восхищение Энвера распространилось и на новое правительство Бухары, состоящее из туркмен, отважных и благонадежных с виду. И партия «Молодая Бухара» не так уж отличалась от партии младотурок, которой Энвер руководил в Константинополе. Так же, как младотурки, члены «Молодой Бухары» клялись на Коране и оружии.

Через три дня после прибытия Энвер в сопровождении ключевых фигур правительства — его председателя и комиссаров внутренних дел и обороны — выехал за пределы города. История, которую он рассказал большевикам, была о том, что они собирались поохотиться. В действительности же они отправились в горные районы восточной Бухары, где Энвер установил контакты с партизанами эмира. Здесь, назначенный самим эмиром главнокомандующим, он возглавил войну басмачей против России. Одиссея Энвера в Средней Азии соответствовала всему тому, ради чего он оставался в политике. Россия — не древнее мусульманское государство, ее интересы были несовместимы с пантюркской идеологией. Посыльные Энвера призывали басмаческие банды со всего Туркестана объединиться под его лозунгами и знаменем. Как всегда, он подчеркивал единство мусульманских народов. Его сильное исламское воззвание обеспечило ему поддержку фанатичных мулл.

Остается предметом дискуссий, насколько значительны были успехи Энвера. Согласно некоторым отчетам, он контролировал большую территорию Бухарского эмирата. Согласно другим — был просто одним из главарей банды численностью не более чем 3 тыс. сторонников. Весной 1922 г. Энвер обратился к правительству Советской России с письменным требованием именем Аллаха отвести войска Фрунзе из Бухары и признать независимость его мусульманского государства в Туркестане. Взамен «Главнокомандующий всеми армиями Ислама, зять халифа и представитель Пророка» предлагал большевикам мир и дружбу. Оттиск золотой печати красовался на дерзком послании. Терпению Москвы пришел конец. Люди из Кремля предпочитали отдавать приказы, но не получать их.

Летом 1922 г. отряды Красной Армии, укомплектованные чекистами, начали самостоятельную кампанию умиротворения Бухары. К середине лета от армий Ислама остался небольшой отряд, продолжавший бесполезную борьбу. Турецкий марш в Среднюю Азию был на исходе. Чекистские патрули тщательно прочесывали узкие горные ущелья в поисках банды Энвера, выследили ее и окружили. На рассвете 4 августа 1922 г. красноармейцы начали атаку. Энвер ринулся в бой с оружием в одной руке и Кораном в другой...

После боя его обезглавленное тело нашли на месте сражения. Серьезным молодым чекистом Коран был осторожно извлечен из сведенных смертной судорогой безжизненных пальцев Энвера и передан в Москву, где он хранился долгие годы в секретных архивах НКВД.



Да здравствует республика!


Константинополь и восточная Фракия были окончательной целью войск Кемаля. Между ним и достижением этой цели стояли оккупационные армии союзников.

По мере продвижения войск Кемаля к позициям союзников, те начали паниковать. До этого момента реальная война была далеко от них, но если Кемаль начнет атаку, им придется сражаться по-настоящему. В Британии эти пугающие новости вызвали сенсацию. Хроника событий в Малой Азии подтверждала все плохие предчувствия. 4 сентября 1922 г. «Таймс» сообщила, что «греческая армия несомненно удерживает свои позиции, но они чрезмерно растянуты». 5 сентября заголовки гласили: «Поражение греческой армии», 6 сентября — «Тяжелая ситуация», и позже — «Кризис на Ближнем Востоке». Британцы были в шоке. Через четыре года после окончания войны и демобилизации им вдруг сказали, что они снова должны воевать и защищать далекий Константинополь! В британской прессе началась кампания против войны. Профсоюзы посылали своих делегатов на Даунинг-стрит выразить протест лично премьер-министру. Но Константинополь и Дарданеллы были предметами, занимавшими особое положение в умах британских лидеров. Черчилль заявил Кабинету, что если Британия не вмешается, то потеряет все плоды своих военных побед. Ллойд Джордж утверждал, что ни при каких обстоятельствах нельзя позволить туркам взять Галлиполийский полуостров. Кабинет обратился за помощью к британским доминионам в Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке и получил холодный отказ. Только Новая Зеландия и Ньюфаундленд оказали какую-то поддержку, несмотря на то, что в их памяти были живы воспоминания о злосчастной высадке в Галлиполи шестью годами раньше.

Лорд Керзон отправился в Париж обсудить ситуацию с союзниками. Пуанкаре обрушился на него с такими оскорбительными обвинениями, что Керзон выбежал со слезами на глазах. 23 сентября 1922 г. союзники наконец-то пришли к соглашению, которое удовлетворяло все требования Кемаля, — передать Турции восточную Фракию, Константинополь и проливы.

Между тем на берегу Дарданелл, в Чанаккале, британские и турецкие войска стояли напротив друг друга, но не открывали огонь. Французский и итальянский контингенты демонстративно убрались в свои палатки. Британцы выставили охрану за колючей проволокой с приказом не стрелять. Первые подразделения турецкой армии приблизились к британским позициям 23 сентября. Турки не открывали огонь, но и не отходили. Спустя несколько дней к ним прибыло подкрепление и к концу сентября их было уже 4,5 тыс. человек. Они стояли в нейтральной зоне, переговаривались с британцами через колючую проволоку и держали свои винтовки стволами вниз, демонстрируя, что не начнут стрелять первыми. 29 сентября британская разведка докладывала Кабинету, что Москва подстрекает Кемаля и турки планируют атаку на следующий день. С одобрения Кабинета глава военного ведомства отправил Кемалю жесткий ультиматум с требованием покинуть нейтральную зону. Но сэр Чарльз Харингтон — британский командир — проигнорировал грозные инструкции из Лондона, чреватые войной, и не передал туркам ультиматум. Вместо этого он повел переговоры о перемирии и достиг соглашения с Кемалем. Кризис был исчерпан.

Окончательное перемирие было достигнуто 11 октября 1922 г. В мирном договоре Кемаль добился тех условий, которые были определены в Национальном пакте, — создание независимого турецкого национального государства. Через восемь дней Кабинет Ллойд Джорджа ушел в отставку.

К концу октября 1922 г. вся Турция была свободна от интервентов. В ноябре Национальная ассамблея низложила 36-го и последнего султана Оттоманской империи. Новая мирная конференция в Лозанне в июле 1923 г. выработала договор, который закреплял европейские границы Турции, признавал национальное правительство Кемаля и аннулировал Севрское соглашение.

29 октября 1923 г. Турция была провозглашена республикой со столицей в Анкаре и Кемаль стал ее первым президентом. Национальная ассамблея провозгласила его отцом нации — Ататюрком — в 1934 г.

[Thorn]

ТУРЕЦКИЙ МАРШ ИСПОЛНЯЕТСЯ 120 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ МУСТАФЫ КЕМАЛЯ — АТАТЮРКА
Автор: А ЛЯЛЬКИНА
печать
обсудить
отправить другу
прочесть позже
письмо редактору


Эвакуация из Смирны. Сентябрь 1922 г.


Греческие полки в Анатолии. Июнь 1921 г.


Мустафа Кемаль (Ататюрк)
Создание современной турецкой нации было результатом длительных усилий, в которых Ататюрк играл лидирующую роль. Он спас уцелевшие обломки поверженной в Первой мировой войне Оттоманской Империи, мобилизовав свой народ на борьбу с греческой интервенцией, и сумел отразить империалистическую агрессию Антанты. Он восстановил национальную гордость своих соотечественников, вернул им веру в себя и заложил основы государства, которое превратилось при его последователях в жизнеспособную демократию. Ататюрк присутствует везде в сегодняшней Турции. Его портреты в каждом доме и офисе, на денежных знаках и почтовых марках. Его высказывания выбиты на фасадах зданий. Турецкие политики, независимо от партийной принадлежности, считают себя наследниками Ататюрка.

Победители
и побежденные


Наступление держав Антанты на Палестинском и Македонском фронтах вынудило турецкое правительство 30 октября 1918 г. сдаться на милость победителей. Охваченная анархией и гражданской войной Оттоманская империя стала значительно походить на то, что происходило в большевистской России, превратившейся в необъятное поле битвы, где красные и белые, бандиты, иностранные армии и местные движения за независимость смешались в запутанном и многостороннем конфликте. Судьба Оттоманской империи, вернее того, что от нее осталось, была стержнем ближневосточной проблемы.

Союзники требовали от султана восстановить порядок в Анатолии, и гранд-визирь доверил миссию умиротворения одному благонадежному оттоманскому генералу — 38-летнему Мустафе Кемалю. Кемаль первым делом попросил чрезвычайных полномочий и получил их. Он отправился вглубь Анатолии, где собирал толпы людей, объясняя им, что султан фактически является пленником союзников, и призывал народ к неповиновению правительству и оккупантам. Так начался беспрецедентный турецкий марш за независимость.

Мустафа родился в 1881 г. в Салониках, процветающем портовом городе Оттоманской империи, в семье турецкого офицера. Над его колыбелью отец повесил саблю, определив для сына военную карьеру. По настоянию отца Мустафа получил современное светское образование, а не традиционное мусульманское, как этого хотела его мать. Преподаватели называли способного кадета Кемаль, что означало «Совершенный». Он вошел в число лучших выпускников академии генштаба в Константинополе и был одним из самых образованных офицеров империи.

Молодой капитан примкнул к тайной антиправительственной партии «Единство и Прогресс», имевшей тесные связи с реформистским движением младотурок. В 1908—1909 гг. лидеры младотурок подняли вооруженный мятеж, добились возврата конституции, свергли самовластного султана Абдул-Хамида II и заменили его слабовольным Мехметом V. Героем и организатором этой революции был ровесник Кемаля — Энвер-паша, будущий лидер оттоманского правительства. Позже он станет главным соперником Кемаля в борьбе за власть. Два незаурядных человека шли к созданию турецкой нации в исключительно противоположных направлениях и смертельно ненавидели друг друга.


Достигнув своих целей, младотурки заняли ключевые посты в правительстве и парламенте и постепенно установили диктаторский режим. Энвер женился на племяннице султана, он был на подъеме, но ревниво следил за карьерой Кемаля. Кемаль занялся модернизацией армии, и его репутация среди военных быстро росла. Впоследствии они стали его оплотом в борьбе за независимость.

В то время как Энвер своим распоряжением истребил 1 млн. армян под предлогом их высылки из прифронтовой полосы, Кемаль приобрел известность благодаря успешной боевой операции против союзников в Галлиполи в 1915—1916 гг., принесшей ему славу «Спасителя Стамбула». Он критиковал тесные связи Энвера с немецким генштабом, предсказывая поражение Германии. Военное ведомство, возглавляемое Энвером, слишком сильно полагалось на германских советников и немецкое вооружение.

Кемаль вернулся в Константинополь, когда война закончилась и корабли союзников проходили Босфор. Это зрелище, так же как и оккупация столицы, произвело на него гнетущее впечатление. Кемаль проникся решимостью изгнать оккупантов и начал встречаться с надежными друзьями, чтобы выработать политику спасения Турции. Миссия в Анатолию способствовала реализации его планов.

Союзники настаивали на отзыве Кемаля из Анатолии, султан телеграфировал приказы всем командирам и губернаторам провинций не подчиняться мятежному генералу. Но было поздно, командующий 15-м армейским корпусом генерал Карабекир предоставил свою 18-тысячную армию в распоряжение опального националиста. Кемаль выбрал резиденцией для своих штабов Анкару, расположенную в глубине страны, далеко от султана, моря и пушек британского военно-морского флота. Это решение оказалось оправданным. 6 марта 1920 г. в Константинополе союзники арестовали сочувствующих националистам лидеров и выслали их на Мальту. Гранд-визиря, доверившего Кемалю миссию умиротворения, изгнали. В правительство султана вошли реакционеры, которые распустили парламент и убедили мусульманское духовенство объявить Кемаля и его сподвижников неверными, заслуживающими расстрела на месте. Консервативные и фанатичные улемы считали его отношение к религии оскорбительным, как и увлечение алкоголем и пренебрежение к мусульманским обычаям. Были разосланы приказы об аресте Кемаля. Многие видные деятели бежали в Анкару и присоединились к нему.

Парламент — Великая Национальная ассамблея — собрался в Анкаре 23 апреля 1920 г. Ассамблея приняла основной закон — Национальный пакт — о праве нации на суверенное государство и объявила себя истинным и единственным представителем нации. Определились с названием государства — Турция, исполнительная власть была доверена временному правительству, возглавляемому Кемалем.

Французское и британское военные ведомства предостерегали своих премьер-министров о том, что по крайней мере 27 армейских дивизий потребуется для усмирения взбунтовавшихся турок. Это было гораздо больше того, что оставалось у союзников после проведения демобилизации. Британский генштаб советовал пересмотреть условия мирного договора, но Ллойд Джордж привык встречать силу силой.

Мирное соглашение, которое он предложил султану, было резким. В июне 1920 г. в Севре делегации султана был вручен договор, означавший потерю 80% территории Оттоманской империи, и Кемаль, естественно, отказался его признать. Получив помощь от Советской России, кемалисты заняли восточные провинции. В ночь с 14 на 15 июня 1920 г. войска Кемаля атаковали британский гарнизон возле Константинополя, через месяц националисты обрушились на французов. Британское командование оккупационными силами телеграфировало просьбы о подкреплении. Глава генштаба в Лондоне с сомнением признал, что из войск, находящихся в распоряжении союзников, только греческие были в состоянии боевой готовности, и предложил Кабинету отправить греческую дивизию выручать британцев и французов. Ллойд Джордж встретился с премьер-министром Венизелосом и просил его форсировать условия Севрского договора. Они сошлись на том, что их военные советники преувеличивают трудности.

22 июня 1920 г. греки выступили с равнин на анатолийское плато. На дальнем берегу Дарданелл греческие войска двинулись в восточную Фракию в направлении Константинополя. «Турции больше нет», — с триумфом объявил взволнованный Ллойд Джордж. 10 августа 1920 г. беспомощный султан подписал Севрский договор. Для Оттоманской империи это было равносильно смертному приговору. Казалось, мечта либералов о триумфе эллинизма и христианства скоро воплотится в жизнь.


Проблема состояла в том, каким образом обеспечить нерушимость условий Севрского договора. Войска Кемаля представляли значительную угрозу и в любой момент могли спуститься с анатолийского плато и реоккупировать побережье.

Что бы ни решили в этой связи Венизелос и Ллойд Джордж, их замысел не смог воплотиться в жизнь. Одно из наиболее фантастических происшествий в истории опрокинуло все их планы. 30 сентября 1920 г. молодого греческого короля Александра во время прогулки в дворцовом саду укусила обезьяна. Развившийся сепсис — тогда об антибиотиках еще ничего не было известно — привел к летальному исходу, 20 октября король умер.

Решение сложного вопроса о преемнике престола совпало с выборами в греческий парламент. Результаты оказались фатальными. Вопреки ожиданиям Венизелос проиграл. К власти пришли вернувшиеся из эмиграции противники Антанты. Деметриус Гунарис, непримиримый враг союзников, занял кресло премьер-министра. Константин снова стал королем.

Черчилль писал, что «четверть миллиона людей погибли от укуса этой обезьяны». Британские политики считали, что если бы Александр был жив и Венизелос находился у власти, исход греко-турецкой войны мог оказаться иным.

В конце 1920 г. греки оккупировали западную часть Анатолии и угрожали захватом столице турецких националистов — Анкаре.



Греческая трагедия


Бандиты и оттоманские войска были подавлены главным образом партизанскими силами, которые в конце 1920 г. перешли под контроль Кемаля. Греков было труднее преодолеть, они продолжали свое продвижение по направлению к Анкаре. Но 30 марта 1921 г. греческая армия была разбита генералом Исметом и отступила.

Правительство возложило вину за отступление на командиров, и 7 апреля 1921 г. Гунарис и его коллеги обратились к Иоаннису Метаксасу, видному полководцу, с просьбой возглавить следующее наступление в Анатолии. Метаксас отказался и предупредил политиков, что война в Турции не может быть выиграна. Он упирал на то, что турки обладают выраженным чувством патриотизма и будут сражаться за свою свободу и независимость. Они считают Малую Азию своей территорией, а греков — интервентами, и исторические права Греции не имеют для них никакого значения. Правы они или нет — это другой вопрос. Государственные мужи вежливо выслушали и разъяснили генералу, что отказ от продолжения войны политически нецелесообразен. Отдавая себе отчет в рискованности нового наступления, они настаивали на проведении летней кампании.

10 июля 1921 г. греческая армия предприняла успешное наступление и заняла Эскишехир — железнодорожный центр стратегического значения в западной Анатолии.

Оглушенный поражением генерал Исмет не решался самолично отдать приказ об отступлении. Бремя этого позорного приказа Кемаль принял на себя.

В Национальной ассамблее начался разброд, Кемаль попал под перекрестный огонь критики честолюбивых завистников. Политические противники, личные соперники Кемаля и сторонники Энвера, окопавшегося в Москве, немедленно объединились против него. Он созвал Национальную ассамблею на закрытую сессию и пошел по пути римских полководцев, потребовав назначить себя полномочным диктатором сроком на три месяца. В случае поражения всю вину и ответственность Кемаль поклялся взять на себя. Это требование объединило его сторонников и противников и было удовлетворено.

Кемаль понимал, что остановить греков было делом выживания не только для него, но и для всей страны. Он отвел войска к своей столице, реквизировал у населения продовольствие, одежду, конфисковал лошадей и подготовился к тотальной войне.

14 августа 1921 г. греки начали триумфальный марш на Анкару. В греческой ставке начальник по снабжению предупредил, что растянутая линия коммуникаций будет прорвана, если армия продвинется слишком далеко. Но командиры заверили снабженцев, что не о чем беспокоиться, так как в их намерения не входило продвигаться «слишком далеко и слишком долго». Они уже пригласили британских офицеров принять участие в праздничном банкете по случаю победы.

Первый бой произошел 23 августа, а 26 августа греки предприняли атаку вдоль всей линии фронта. Перейдя реку Сакарья, их кавалерия шаг за шагом, по миле в день, отвоевывала хорошо укрепленные высоты. Тяжелые бои тянулись неделями. В результате греки выиграли контроль над ключевыми высотами, но победа обманула их. Они оказались отрезанными от снабжения. Истощенные, неспособные продолжать борьбу, греческие полки спустились с высот и 14 сентября вернулись на прежние позиции в Эскишехир, откуда началось их наступление месяцем раньше. Кампания была закончена.

В Анкаре благодарная Национальная ассамблея произвела Кемаля в фельдмаршалы и удостоила его высочайшим титулом «Гази» — турецкий эквивалент исламского борца за веру. Каковы бы ни были взгляды Кемаля на религию, война за независимость велась под мусульманскими лозунгами.

Временное затишье на полях сражений продолжалось почти год. В этот период Гунарис и греческий министр иностранных дел отправились искать помощи у союзников. В Европе они встретили мало симпатии и еще меньше сочувствия. В Лондоне им пришлось долго просидеть в приемной для послов со шляпами в руках в ожидании лорда Керзона. Ллойд Джордж только и мог сказать им, что все его коллеги против него и он не может ничем быть полезен Греции. Это совершенно невозможно. Единственное, что британский премьер посоветовал грекам, так это сражаться, несмотря ни на что. Его политический курс в отношении Греции оставался прежним в надежде, что положение дел изменится к лучшему.

В ответ король Константин отозвал три полка и два батальона из Анатолии и послал их на Константинополь с намерением оккупировать его и закончить войну. Безнадежный расчет греческого короля строился на том, что эта угроза вынудит союзников предпринять действия по разрешению кризиса в манере, благоприятной для Греции. Но вместо этого союзная оккупационная армия преградила грекам путь на султанскую столицу.

Отзыв греческих полков из Анатолии позволил Кемалю успешно атаковать ослабленные оборонительные позиции противника. После двух дней жестокого сражения греческие войска в беспорядке отступили.

Все религиозные и национальные терзания встретились в Смирне осенью 1922 г. 13 сентября вспыхнул армянский квартал, затем греческий и европейский. Древняя метрополия была разрушена, и только турецкий квартал оставался нетронутым. Корреспондент чикагской газеты «Дейли Ньюс» на портативной машинке печатал свою статью среди руин: «За исключением грязного турецкого квартала, Смирна прекратила свое существование. Проблема национальных меньшинств решена здесь раз и навсегда».

Внезапная перемена греческой фортуны застала союзников врасплох. Британское правительство, раздираемое внутренними противоречиями, оказалось неспособным выработать действенную политику. Ни Италия, ни Франция не были заинтересованы. Гунарис призывал союзников вмешаться в то самое время, когда французы и итальянцы уже вели с Кемалем сепаратные переговоры.

Через несколько недель Греция и союзники в ответ на угрозу Кемаля интернировать всех греков и армян организовали массовую эвакуацию гражданских лиц. Эрнест Хемингуэй, тогда военный корреспондент канадской «Стар», долго не мог забыть колонну греческих беженцев, растянувшуюся на десятки миль. Его квартирная хозяйка, хорватка по национальности, изрекла старую турецкую пословицу: «Это не только вина топора, но и дерева тоже». Высказывание было точным. Политические лидеры бросились на поиски виноватых. Все утверждали, что вина за катастрофу должна быть переложена на кого-нибудь другого. В Британии, например, было привычным ругать Францию, Италию, большевистскую Россию, но прежде всего США.

Последующее соглашение по принудительному обмену мусульман и ортодоксов между Грецией и Турцией привело к тому, что население Греции стало этнически более однородным, но за счет 1,5 млн. беженцев. Их прибытие вызвало недовольство и множество проблем. Чтобы обеспечить эмигрантов средствами к существованию, перераспределение земли стало необходимой, но абсолютно непопулярной мерой.

Военный переворот, возглавляемый тремя офицерами — двумя армейскими полковниками и одним капитаном военно-морских сил, — почти не вызвал сопротивления. 26 сентября 1923 г. кабинет Гунариса ушел в отставку, на следующее утро Константин отрекся от престола. Мятежные войска вошли в Афины, и лидеры прежнего правительства были арестованы. Несмотря на протесты Британии, Гунарис и несколько министров предстали перед военным трибуналом. Все восемь обвиняемых были признаны виновными в государственной измене. Двое из них приговорены к пожизненному заключению, остальные — к расстрелу. Через несколько часов смертников доставили на один из афинских полигонов. Шесть могил на расстоянии 12 метров одна от другой уже были вырыты. Напротив каждого из приговоренных, в пятнадцати шагах выстроились по команде взводы ликвидации. Отказавшись надеть на лица повязки, Гунарис и его соратники встретили смерть с открытыми глазами.



Смерть в Бухаре


Энвер-паша — военный министр и главнокомандующий оттоманскими вооруженными силами с 1913 по 1918 г., играл ключевую роль во вступлении Турции в Первую мировую войну на стороне Германии. Его военные планы включали пантюркские идеи объединения народов Средней Азии с Оттоманской Турцией.

Крах Российской империи воодушевил ее противников и бывших союзников новыми идеями о переделе мира. Громадные владения России следовало разделить как можно скорее. Это было именно в 1917 г., когда Энвер серьезно планировал расширить Оттоманскую империю на восток и опередить Антанту. Среднеазиатские территории, больше не удерживаемые царем, казались готовыми к захвату и могли компенсировать потери арабских территорий.

Как ни странно, Энвер, будучи военным министром, никогда не информировал свое правительство об истинной ситуации на фронтах, вводил всех в заблуждение докладами о том, что Германия лидирует в войне и выигрывает ее. Поражение Германии оказалось полной неожиданностью для султана и его правительства. 13 октября 1918 г. Кабинет министров ушел в отставку. Новый гранд-визирь взвалил всю вину на Энвера за то, что Оттоманская империя выбрала себе таких неудачных союзников. Бывшему военному министру грозил трибунал.

Германские офицеры, состоявшие на службе в оттоманской армии, помогли ему и его сообщникам ускользнуть через Черное море в Одессу. Позже беглецы объявились в Германии.

В конце лета 1919 г. в Берлине Энвер навестил в тюрьме большевистского лидера Карла Радека. Тот когда-то выступал одним из посредников между германским генштабом, Лениным и Александром Гельфандом (Парвусом), финансировавшим большевистскую партию и отъезд Ленина в Россию в бронированном вагоне. В 1919 г. новым немецким правительством Радек был арестован по обвинению в организации компартии Германии. Тем не менее с ним обращались как с важной персоной и он продолжал свой политический бизнес прямо из тюремной камеры. Сенсационное политическое предложение, которое Радек сделал лидерам младотурок, состояло в том, чтобы Энвер отправился в Москву для заключения направленного против Британии пакта между турками и русскими большевиками. Энвер был непримиримым врагом Британии и России, ни в коей мере не сочувствовал большевикам и едва ли много знал о них. Но Радек заверил его в том, что в Советской России приветствуют всякого, кто поддерживает борьбу против британского империализма.

Энверу удалось попасть в Москву только через год. Он сообщил в германский генштаб о том, что заключил турецко-российский договор о дружбе и русские обеспечат его золотом и всем необходимым. Если большевики в тот момент действительно делали ставку на Энвера, то позднее, осознав всю сложность турецкой политической ситуации, они изменили свое мнение. Первые сомнения возникли в ходе конгресса народов Востока, состоявшегося в Баку в сентябре 1920 г., куда Энвер был приглашен в качестве гостя Коминтерна.

Хотя Энвер утверждал, что его в Кремле принимал Ленин и опекал Зиновьев, он был прекрасно известен делегатам как партнер империалистической Германии и организатор массовых убийств армян. Среди делегатов сформировалась значительная оппозиция, возражавшая против его участия в конгрессе. Турецкие делегаты ясно дали понять Советам, что Москва противопоставит себя Кемалю, если поддержит Энвера.

Энвер отправился в Берлин и принялся покупать оружие для своих целей, планируя вернуться в Турцию, ликвидировать Кемаля и возглавить его войска. Он все еще пользовался поддержкой среди бывших активистов партии младотурок, и его надежды вернуть власть были не так уж беспочвенны. Энвер рассчитывал на советскую помощь, но в Москве не приняли этот проект. В то же время большевики придерживали возле себя Энвера как альтернативу, которой могли сдерживать Кемаля, когда это становилось необходимым. В 1921 г. Энвер поселился в Москве в гостинице «Метрополь» в качестве гостя Советского правительства.

Звезда Энвера оказалась на закате из-за того, что звезда его соперника Кемаля начала восходить. Большевики заигрывали с идеей использования одного против другого, но в конце концов решили выбирать между ними. Летом 1921 г. Кемаль добился первого военного успеха над греческой армией. Политический перевес был на его стороне, и осенью Советы предприняли шаги в направлении союза с ним. 28 января 1921 года кемалисты убили семьдесят турецких коммунистических лидеров, утопив их в Черном море, однако это не помешало Ленину и Сталину встать на путь соглашения с ними. Вредить британцам было одной из главных задач Сталина, поэтому деньги (10 млн. рублей золотом!), вооружение и боеприпасы начали литься потоком через российско-турецкую границу, чтобы помочь националистам избавиться от британцев. Это была первая военная помощь, которую Советская Россия оказывала иностранному движению.

Летом 1921 г. Советы по просьбе Энвера направили его на Кавказ. Энвер заверил Чичерина в том, что не станет выступать против Кемаля, но вовсе не собирался выполнять свое обещание. Он собрал своих сторонников в Батуми на грузино-турецкой границе и пытался пересечь слабо укрепленный кордон. Постоянное проживание турецкого боевика на плохо охраняемой границе ставило большевистских лидеров в неудобное положение по отношению к Кемалю, и они нашли, чем занять Энвера. Ему доверили миссию в Среднюю Азию, в тревожный Туркестан: Москва решила покончить с мятежными басмачами и просила Энвера о содействии. Эта миссия противоречила всему тому, что проповедовали большевики перед приходом к власти, когда утверждали, что позволят нерусским народам Российской империи свободно следовать своим историческим путем. Энвер, без сомнения, имел свою точку зрения на происходящее, но скрыл это от своих большевистских хозяев и направился в Бухару.

К лету 1920 г., за год до миссии Энвера, Бухара оставалась последним бастионом национальной независимости в Средней Азии. Ее территория составляла 136 тыс. кв. км, а население насчитывало около 3 млн. жителей. Структура российского протектората растаяла без следа во время революции. Воспользовавшись ситуацией, эмир хан Абдуль Саид Мир Алим провозгласил независимость Бухары и восстановил автократическое правление, которым когда-то наслаждались его предки. Башня Смерти, построенная в XII столетии, снова была востребована, с ее вершины приговоренных сбрасывали вниз. В окружении прекрасных мальчиков из гарема сластолюбивый эмир правил в своем дворце в деспотической манере средневековых тиранов.

В 1918 г. большевики атаковали Бухару, но небольшая армия эмира численностью 11 тыс. человек выиграла эту короткую войну. Ко времени большевистского рейда Бухара была все еще богата и хорошо снабжалась. Эмират всегда славился плодородными оазисами, и его столица — Бухара — оставалась важным торговым центром в Средней Азии

Начиная с 1918 г. коммерческому процветанию Бухары стал приходить конец. Эмир порвал все торгово-экономические отношения с Россией и остановил разработку ирригационных проектов, начатых русскими инженерами. К лету 1920 г. экономическая ситуация в Бухаре оказалась критической. Недовольство населения и общественные беспорядки вылились в противоборство: организация «Молодая Бухара» сопротивлялась советской интервенции, а большевистская партия приветствовала ее. Оба движения выступали против непросвещенной политики эмира. Летом 1920 г. части Красной Армии под командованием Михаила Фрунзе при поддержке аэропланов и броневиков штурмом взяли город, положив конец бухарскому средневековому режиму.

Эмир, предупрежденный по телефону, бежал из своего дворца вместе с гаремом, прихватив вагон, груженный золотом и драгоценными камнями. Говорили, что он оставил во дворце лучших мальчиков-танцовщиков в надежде позабавить своих преследователей и отвлечь их внимание, задержав таким образом погоню.

Формально Москва предоставила независимость Бухарской народной советской республике. Но войска Фрунзе оставались в городе, и в последующем Бухара вошла в состав Советской России. Лидеры «Молодой Бухары» пытались сопротивляться и бороться за независимость. На склонах холмов восточной Бухары окопались группы басмачей, лояльных к эмиру. Басмачи оставались единственным реальным вызовом большевикам, и даже к концу 1921 года Красная Армия была неспособна их сокрушить.

Энверу предстояло, таким образом, по поручению России предпринять политику умиротворения Туркестана. Он прибыл в Бухару 8 ноября 1921 г. Святейший город Средней Азии, в котором мужчины жили религией, а женщины закрывали лица, излучал его веру. Мужчины Бухары курили опиум, играли в кости, носили тюрбаны и традиционные полосатые халаты. Энвер прибыл в мундире европейского покроя. Но между ним и жителями Бухары существовали невидимые и нерушимые узы мусульманского братства. Восхищение Энвера распространилось и на новое правительство Бухары, состоящее из туркмен, отважных и благонадежных с виду. И партия «Молодая Бухара» не так уж отличалась от партии младотурок, которой Энвер руководил в Константинополе. Так же, как младотурки, члены «Молодой Бухары» клялись на Коране и оружии.

Через три дня после прибытия Энвер в сопровождении ключевых фигур правительства — его председателя и комиссаров внутренних дел и обороны — выехал за пределы города. История, которую он рассказал большевикам, была о том, что они собирались поохотиться. В действительности же они отправились в горные районы восточной Бухары, где Энвер установил контакты с партизанами эмира. Здесь, назначенный самим эмиром главнокомандующим, он возглавил войну басмачей против России. Одиссея Энвера в Средней Азии соответствовала всему тому, ради чего он оставался в политике. Россия — не древнее мусульманское государство, ее интересы были несовместимы с пантюркской идеологией. Посыльные Энвера призывали басмаческие банды со всего Туркестана объединиться под его лозунгами и знаменем. Как всегда, он подчеркивал единство мусульманских народов. Его сильное исламское воззвание обеспечило ему поддержку фанатичных мулл.

Остается предметом дискуссий, насколько значительны были успехи Энвера. Согласно некоторым отчетам, он контролировал большую территорию Бухарского эмирата. Согласно другим — был просто одним из главарей банды численностью не более чем 3 тыс. сторонников. Весной 1922 г. Энвер обратился к правительству Советской России с письменным требованием именем Аллаха отвести войска Фрунзе из Бухары и признать независимость его мусульманского государства в Туркестане. Взамен «Главнокомандующий всеми армиями Ислама, зять халифа и представитель Пророка» предлагал большевикам мир и дружбу. Оттиск золотой печати красовался на дерзком послании. Терпению Москвы пришел конец. Люди из Кремля предпочитали отдавать приказы, но не получать их.

Летом 1922 г. отряды Красной Армии, укомплектованные чекистами, начали самостоятельную кампанию умиротворения Бухары. К середине лета от армий Ислама остался небольшой отряд, продолжавший бесполезную борьбу. Турецкий марш в Среднюю Азию был на исходе. Чекистские патрули тщательно прочесывали узкие горные ущелья в поисках банды Энвера, выследили ее и окружили. На рассвете 4 августа 1922 г. красноармейцы начали атаку. Энвер ринулся в бой с оружием в одной руке и Кораном в другой...

После боя его обезглавленное тело нашли на месте сражения. Серьезным молодым чекистом Коран был осторожно извлечен из сведенных смертной судорогой безжизненных пальцев Энвера и передан в Москву, где он хранился долгие годы в секретных архивах НКВД.



Да здравствует республика!


Константинополь и восточная Фракия были окончательной целью войск Кемаля. Между ним и достижением этой цели стояли оккупационные армии союзников.

По мере продвижения войск Кемаля к позициям союзников, те начали паниковать. До этого момента реальная война была далеко от них, но если Кемаль начнет атаку, им придется сражаться по-настоящему. В Британии эти пугающие новости вызвали сенсацию. Хроника событий в Малой Азии подтверждала все плохие предчувствия. 4 сентября 1922 г. «Таймс» сообщила, что «греческая армия несомненно удерживает свои позиции, но они чрезмерно растянуты». 5 сентября заголовки гласили: «Поражение греческой армии», 6 сентября — «Тяжелая ситуация», и позже — «Кризис на Ближнем Востоке». Британцы были в шоке. Через четыре года после окончания войны и демобилизации им вдруг сказали, что они снова должны воевать и защищать далекий Константинополь! В британской прессе началась кампания против войны. Профсоюзы посылали своих делегатов на Даунинг-стрит выразить протест лично премьер-министру. Но Константинополь и Дарданеллы были предметами, занимавшими особое положение в умах британских лидеров. Черчилль заявил Кабинету, что если Британия не вмешается, то потеряет все плоды своих военных побед. Ллойд Джордж утверждал, что ни при каких обстоятельствах нельзя позволить туркам взять Галлиполийский полуостров. Кабинет обратился за помощью к британским доминионам в Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке и получил холодный отказ. Только Новая Зеландия и Ньюфаундленд оказали какую-то поддержку, несмотря на то, что в их памяти были живы воспоминания о злосчастной высадке в Галлиполи шестью годами раньше.

Лорд Керзон отправился в Париж обсудить ситуацию с союзниками. Пуанкаре обрушился на него с такими оскорбительными обвинениями, что Керзон выбежал со слезами на глазах. 23 сентября 1922 г. союзники наконец-то пришли к соглашению, которое удовлетворяло все требования Кемаля, — передать Турции восточную Фракию, Константинополь и проливы.

Между тем на берегу Дарданелл, в Чанаккале, британские и турецкие войска стояли напротив друг друга, но не открывали огонь. Французский и итальянский контингенты демонстративно убрались в свои палатки. Британцы выставили охрану за колючей проволокой с приказом не стрелять. Первые подразделения турецкой армии приблизились к британским позициям 23 сентября. Турки не открывали огонь, но и не отходили. Спустя несколько дней к ним прибыло подкрепление и к концу сентября их было уже 4,5 тыс. человек. Они стояли в нейтральной зоне, переговаривались с британцами через колючую проволоку и держали свои винтовки стволами вниз, демонстрируя, что не начнут стрелять первыми. 29 сентября британская разведка докладывала Кабинету, что Москва подстрекает Кемаля и турки планируют атаку на следующий день. С одобрения Кабинета глава военного ведомства отправил Кемалю жесткий ультиматум с требованием покинуть нейтральную зону. Но сэр Чарльз Харингтон — британский командир — проигнорировал грозные инструкции из Лондона, чреватые войной, и не передал туркам ультиматум. Вместо этого он повел переговоры о перемирии и достиг соглашения с Кемалем. Кризис был исчерпан.

Окончательное перемирие было достигнуто 11 октября 1922 г. В мирном договоре Кемаль добился тех условий, которые были определены в Национальном пакте, — создание независимого турецкого национального государства. Через восемь дней Кабинет Ллойд Джорджа ушел в отставку.

К концу октября 1922 г. вся Турция была свободна от интервентов. В ноябре Национальная ассамблея низложила 36-го и последнего султана Оттоманской империи. Новая мирная конференция в Лозанне в июле 1923 г. выработала договор, который закреплял европейские границы Турции, признавал национальное правительство Кемаля и аннулировал Севрское соглашение.

29 октября 1923 г. Турция была провозглашена республикой со столицей в Анкаре и Кемаль стал ее первым президентом. Национальная ассамблея провозгласила его отцом нации — Ататюрком — в 1934 г.

[pehotinec]

А имали данни за български офицери, които са били на служба при Кемал Паша?Знам за някои,но не вярвам те са един или двама.Има ли някакви материали на тази тема?

[Kramer]

Би трябвало да е имало представители, аташирани в щаба му. Ако имате информация, споделете.

[pehotinec]

Казвал се Неделчо Кеманларски. Смел и буден човек.Кадрови офицер артилерист след края на ПСВ,е изкарал цялата война при Кемал паша. След завръщането си е бил кмет занимава се с политика..След 9 септември бяга в Турция ,където живее дълги години до смъртта си в Истанбул.

[Sula]

"Боже мой, колко тъга и мъка има на този свят!" - беше казал Моканинът като щавел бялата лястовица....

Та и аз да добавя, че такава тема с такъв потенциал за интересни обсъждания на стратегията и тактиката на две войски, се изроди в търсене на теле под вола т.е. на болшевики в Турция за времето на войната.

Жалко! За тази война знам малко, но за мен главното е, че гърците, верни на навиците си, използват нещастието на изпадналия в беда съсед и се опитват да се награбят за негова сметка.

Не отричам, че в Анадола има много гърци, но южните съседи не се задоволяват с това да поставят под свой контрол териториrтe населени от тях, а забиват чак към Анкара.

Вековното съжителство с турците обаче трябваше да ги е научило, че турчина иначе е ленив и апатичен, но когато го притиснеш в ъгъла, става като звяр. И накрая гърците си го отнасят с пълна сила. Потърпевшо естествено е мирното население, но на Балканите това си е част от пейзажа на войната.

Лошото е, че и ние българите го отнасяме. Защото разселването на бежанците из Македония и Тракия окончателно дебългаризира тези територии и ни лишава от всякакви права за претенции върху тях.

Показателен е фактът, че през Втората световна, когато нашите си връщат контролът върху тези земи, гръцките преселници там се държат като коренно население и ни обвиняват в "окупаторство" дори и в населени места, които са си били български.

[Thorn]

Мисля, че отклонението с болшевиките е преодоляно. Ако пичът, който пускаше тези глупости се мерне пак и продължи в същия дух - ще ги изтрия.

[Sula]

Торн, за мен то беше интересен аспект от цялостната картина, на който ти и Иоанис (да ме прощава ако не съм написал названието му правилно) хвърлихте достатъчно светлина, но това можеше да стане в два постинга, а не на 3 страници. (знаеш, че съм голям противник на цензурата в този сайт и то на хора, които са нови и още не знаят къде се намират - все пак поздравления за модераторите за търпението и такта изразено в хор )

За мен са интересни другите детайли, като например как турците пленяват генарлния щаб на гръцката армия? Защо гърците нямат изградени отбранителни линии, които да спрат контраатаката? Или може би имат, но тя е толкова вихрена, че ги преодолява? Защо "съюзниците" на гърците (нали с тях и те се изтъпунват за победители през Първата световна), които са из целия Анадол, не се намесват, за да помогнат поне на мирното население, като виждат, че гръцката армия и политици за нищо не стават?

И после винаги ми е бил интересен паралелът с България, защото имаме две съседни държави в еднакво положение, които избират различни пътища за измъкване от него: ние помирението, а те активната съпротива.

Ясно е, че България не разполага с огромна територия за маневриране, както че всички наши съседи са били настръхнали, за да грабят още от нас ако гъкнем, но все пак е интересно, защото в края на краищата турците излизат от ситуацията с чест, като си връщат голяма част от изгубеното, а ние си оставаме в изолация без да си върнем нищо. Дори и това, което е отстъпено като временна гаранция до плащането на репарециите.