Журнал "Большой город" попросил меня (среди прочих) ответить на 15 вопросов "о жизни". Отвечать на такие вопросы немного бессмысленно, слишком уж они общие. Любой ответ получается ужасным упрощением. Но на то такие вопросы и придумываются, чтобы на них безответственно отвечать. Я ответил, как мог, и тут выяснилось, что избранная мной форма не годится для журнала. Насколько я понимаю, редакция умудрилась препарировать мои ответы так, чтобы они вписались в общий формат. Журнала я не видел (он вышел в свет пару дней назад), а для любопытных вывешиваю вопросы и ответы в их первоначальной форме. 

 1) Почему все вокруг так много хамят? (вероятно, здесь же - про повышенный уровень агрессии в обществе)
 2) Почему в России не принято улыбаться незнакомым людям?
 3) Почему власть всегда ругают, а главного правителя оправдывают?
 4) Почему русского человека практически всегда можно узнать за границей? (а также - почему русские люди за границей чураются / стыдятся своих соотечественников)
 5) Почему все проблемы любят объяснять тем, что у России «особый путь»?
 6) Почему в русском языке нет нейтрального обращения к незнакомому человеку, а есть только "мужчина", "товарищ", «гражданин», "эй, дядя" и пр?
 7) Можно ли объяснить национальный характер и особенности государственного устройства влиянием климата?
 8) Почему в России все кричат на детей?
 9) Откуда взялась традиционная привычка все откладывать на потом и надеяться на авось?
 10) Почему в России так популярна привычка искать внешних врагов / козла отпущения?
 11) Почему за 20 лет у нас так и не сложилась культура дебатов (никто ничего друг с другом не обсуждает, и все почти сразу считают оппонентов идиотами)?
 12) Почему у России не получается справиться с коррупцией?
 13) Почему у страны нет ни одного объединяющего праздника, кроме нового года, 8 марта и 9 мая?. Почему не получается создать новый государственный праздник, который бы заменил 7 ноября?
 14) И финальный вопрос - почему у нас все через жопу?)
 15) Еще один вопрос мы забыли вписать: почему у наших людей такое маленькое личное пространство. Это и про отсутствие понятия privacy тоже.

 Большинство ваших вопросов -- это варианты одного и того же вопроса: почему хамят (1), не улыбаются (2), кричат на детей (8), не могут нормально дебатировать (11) и проч. Речь идет о неспособности россиян относиться с уважением к другому человеку. В России, как значится в одном из вопросов, даже не существует слова для "нормального" обращения к другому (6). Это действительно ключевой вопрос российской культуры, где испокон веков господствуют хозяйско-холуйские отношения, и не признается равное достоинство за другим. Думаю, что истоки этой ситуации -- в многовековой истории России. Понятие достоинства (dignitas) -- римское по своему происхождению, и имело в Риме моральное, политическое и юридическое значение. В моральном смысле оно означало честность, неподкупность, в политическом смысле оно относилось к высшей магистратуре республики, а потом империи. В юридическом плане оно было связано со стоической идеей всеобщего природного закона, который призван распределять в равной степени правосудие между людьми, невзирая на их положение. В основе этого понятия лежало понимание человека как разумного существа, участвующего через своей разум в рациональности космоса. Цицерон утверждал (а вслед за ним многие повторяли), что разумность делает любого человека "онтологически" равным другому. Отсюда важная римская идея о государстве, как моральном организме, призванном обеспечивать общее благо для граждан, а не просто создавать условия для обогащения и бесконтрольного правления избранных. Это понимание dignitas вошло в кровь той цивилизации, которая наследовала греко-римской культуре. Оно стало и неотъемлемой частью латинской теологии, начиная с Льва Великого (ум. в 461 году) и Августина. Святой Фома Аквинский утверждал, что достоинство является природным свойством человека и не подпадает под компетенцию теологии. В его глазах, человек был свободным по своей природе от момента рождения. Традиция уважения к достоинству проходит через Ренессанс, Юма, Канта и т.д. Борьба между церковью и государством, составлявшая основу европейской истории, привела к постепенному признанию церковью автономии светской сферы жизни. Одновременно разделение imperium и sacerdotium выводило и духовную жизнь человека из под контроля светских властей. И церковь и государство постепенно научились признавать за человеком право политической и духовной автономии, тесно связанной с достоинством. 
 Россия получила из Византии только богословие, привезенное из империи греческими монахами. Никакого влияния греко-римская этика, юриспруденция, философия, литература в России не имели вплоть до Нового времени. Человек понимался как собственность князя и раб божий. При этом никакая автономия духовной сферы от государственной не признавалась. Само понятие достоинства не имело никакого хождения, пока в начале ХIХ века не появилось первое поколение "непоротых" дворян. В Европе категория "чести" -- одна из центральных уже в Средние века, а в Россию оно проникает практически лишь в ХIХ столетии. Вместе с возникшим понятием "чести" российская аристократия приобрела чувство человеческого достоинства, которое не успело укорениться в других сословиях и было быстро втоптано в грязь. Крепостное право -- а фактически рабство -- тоже сыграло свою роль. Со всем этим, кстати, связана и ущербность приватной сферы (15), которая практически закрепляет автономию субъекта от власти и социума. 
 В итоге в России так и не сформировалось отношение к другому, как к равному себе. Хамство (во всех его проявлениях), высокомерие, неприветливость (то есть как раз отсутствие внешнего признания достоинства за другим) является продуктом этой долгой истории. И именно поэтому россиянин избегает своего соотечественника за границей (4). Слишком очевидна на нем печать российского хамства, жлобства, хорошо видимая со стороны на ином цивилизационном фоне. Я думаю, что отсутствие dignitas выражается и в отношении россиян к власти (3). С одной стороны, человек в России постоянно подвергается оскорблениям, унижениям и существует в традиционном бесправии. Это постоянное унижение не может не вызывать у людей того, что Ницше называл ресентиментом, то есть глубокую неприязнь раба к хозяину. Ресентимент вызывает озлобление россиян по отношению к властям и злорадное стремление унизить человека власти, когда тот ее теряет. Глубокая неприязнь к чиновникам разлита во всех слоях общества, и, конечно, не без оснований. С другой стороны, человек часто настолько встроен в хозяйско-холуйские отношения, ставшие нормой, что холопски признает право "главного" быть хозяином и прощает ему то, что не прощает его дворне.
 Я считаю, что не следует списывать особенность российской реальности на климат (7) -- это результат исторического развития. Кроме, пожалуй, "привычки все откладывать на потом" (8), которая, вероятно, объясняется как раз традиционным ведением хозяйства в периоды длинной зимы и короткого лета. Зимой россиянин лежал на печи, поглядывая через окошко на сугробы, а летом вкалывал до посинения, чтобы успеть сделать то, что в странах с более умеренным климатом растягивалось на много месяцев. 
 Вы спрашиваете о неспособности России найти праздники, "кроме нового года, 8 марта и 9 мая" (13), которые могли бы объединить народ. Новый год -- праздник календарный, 8 марта -- гендерный, и только 9 мая соотнесен с историческим событием. Эта ситуация отражает специфику отечественной истории. Праздники во всем мире, если они не религиозные, обычно -- дни освобождения. (Взятие Бастилии во Франции, День Независимости в США и т.д.) Нация соотносит свое рождение с событием раскрепощения. Российская история почти не знала событий освобождения потому, что даже изгнание захватчиков чаще всего знаменовало сохранение, и иногда даже усиление, внутреннего ига. Наполеон нес в Россию идею освобождения крестьян, а победа над ним означала еще полстолетия крепостного ига. И только победа сталинизма над гитлеризмом позволяет считать 9 мая праздником освобождения, после которого, правда, сотни тысяч людей оказались в лагерях. И все же военное поколение вспоминало о войне, как о времени своеобразной свободы.
 Отсутствие воспринятых с молоком матери традиционных понятий о достоинстве, равенстве, свободе извращает в России идеи демократии, права и т.д. Когда нет философской, нравственной и юридической основы демократии и права, приходится, увы, идти своим, "особым путем" (5). Я думаю, что и коррупцию, как и казнокрадство, невозможно искоренить у нас(12) по той же причине. Чиновник не понимает, что сфера его власти имеет границы, что публичное отделено от частного, что общественное не принадлежит ему, а частное ему не подвластно. Он не может себе представить незыблемости автономии и права собственности. Следственный комитет считает нормой ежедневные обыски у людей, не дающих к этому ни малейших оснований, и изъятие вещей при этих обысках. Все это -- звенья одной цепи. И сегодня в России, как в древней Руси, в княжеском наделе всё, в том числе и люди, принадлежит князю и его дворне на правах собственности. Это результат фундаментального неразделения сфер, характерного для российской культуры. В СССР коррупция и казнокрадство не были такими чудовищными отчасти в силу того, что существовала только публичная сфера, и само понятие собственности и приватности было элиминировано.
 И еще один вопрос: почему в России всегда ищут внешнего врага (10). Тут, я думаю, как раз нет особой национальной специфики. Это традиционный способ мобилизации масс, который можно усмотреть и в США, и в нацистской Германии, и в мусульманских монархиях, да и во множестве иных стран. Влиятельный немецкий юрист и политолог Карл Шмитт считал, что создание фигуры врага лежит в основе всякой политики. В России, однако, эта стратегия имеет более широкое хождение, чем в демократических странах. Когда построение нормального демократического общества хронически не удается, политика мобилизации и создания врага выдвигается на первый план.
 И наконец последний вопрос: "почему у нас все через жопу?" (14) Тут я позволю себе не согласиться. Вспоминаю старый анекдот, в котором рассказывается об отечественном хирурге-виртуозе, который оперировал геморрой через рот.
(C) Михаил Ямполски